![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
земляничное окошко
В тот день, когда я наконец освоил марсианский язык, — это удивительно просто, и очень помогают пиктограммы — марсианин появился передо мной и сказал: «Дайте мне ваши башмаки». Я отдал ему башмаки, а он говорит: «Дайте мне ваше обмундирование и все, что на вас надето». Я все отдал, он опять: «Дайте пистолет». Подаю пистолет. Тогда он говорит: «А теперь пойдемте со мной и смотрите, что будет». И марсианин пошел в лагерь, и вот он здесь.
Перед просмотром "Марсианина" я ожидала всякого: что фильм будет неинтересным, что фильм будет интересным, что герой будет всю дорогу мотаться по марсианской пустыне в одиночку и наслаждаться галлюцинациями и флешбеками, что героя в очередном кратере встретят дружественные инопланетяне, воюющие с вражескими инопланетянами в кратере соседнем, что будут катастрофы, взрывы ракет с пассажирами, перестрелки на орбите и планетарная бомбардировка.
Я не ожидала одного: что увижу шедевр.
Настоящий шедевр, не просто "хороший фильм", какие сейчас есть (главное, не смотреть утомленных солнцем, иначе можно и разувериться в кинематографе), и даже не "отличный фильм, блокбастер, хочу еще". Именно шедевр. И в процессе просмотра думаешь: пусть здесь и нет смуглых и золотоглазых марсиан, пусть и не возвышаются в кирпично-красном песке на берегу высохшего моря древние города с узорчатыми башнями и стреловидными арками... Но, клянусь своим хвостом, старику Брэдбери понравился бы этот фильм.
Потому что он именно о том, о чем писал Брэдбери. О вере. О том, что нельзя сдаваться, сколько бы электрических псов ни гналось за тобой. Об одиночестве на круглом шарике, летящем сквозь Вселенную. О ракетах, стартующих в голубое небо, начинающих поиск ради поиска, которому не будет конца - потому что венцом поиска будет стремление под это же голубое небо, от пыльных тропинок далеких планет, домой. И о том, что важен каждый человек, каждая жизнь, и вот эта жизнь, пусть даже и одна-единственная, и есть наивысшая ценность, ибо именно ради нее мы стремимся в космос.
Одна-единственная жизнь - и вся планета, полная таких же жизней, все шесть миллиардов или сколько там их теперь, и двести миллионов километров между ними, свет проходит такое расстояние за десять с хвостиком минут, а людям на их медленном корабле нужен почти год. И воображаемая нить, от берега до берега, от сине-зеленого до песочно-однотонного - нить, которая дрожит, истончается, но не рвется, держа на себе весь фильм. Что нужно сделать ради спасения одного человека, спрашивает нас Ридли Скотт. И отвечает: все. Все нужно сделать. Все, что можно, и даже сверх того.
И, конечно, мелочи - трогательные, смешные, запоминающиеся. Мягкий юмор Марка. "Плохая новость: у меня закончился кетчуп". Картошка. Откопанные из песка марсоходы - и малыш Соджорнер, катающийся кругами на базе. (Тут все дружно вспоминают грустные картинки про беднягу Спирита, застрявшего в дюне; так вот, может быть - и он однажды дождется?). Верный "ровер". Диско-музыка капитана. Сотни маленьких мелочей, штрихов, завершающих картину - и делающих ее еще более гениальной, хотя, казалось бы, куда больше.
P.S. А перестрелок в фильме нет. И вообще сцен "кто-то vs кто-то" нет. И даже Шона Бина не убивают!
Это не ради денег, нет. И не ради того, чтобы поглазеть на разные разности. Так многие говорят, но это все вранье, выдумки. Говорят — летим, чтоб разбогатеть, чтобы прославиться. Говорят — для развлечения, скучно, мол, сидеть на одном месте. А на самом деле внутри знай что-то тикает, все равно как у лосося или у кита и у самого ничтожного невидимого микроба. Такие крохотные часики, они тикают в каждой живой твари, и знаешь, что они говорят? Иди дальше, говорят, не засиживайся на месте, не останавливайся, плыви и плыви. Лети к новым мирам, строй новые города, еще и еще, чтоб ничто на свете не могло убить Человека. Понимаешь, Кэрри? Ведь это не просто мы с тобой прилетели на Марс. От того, что мы успеем на своем веку, зависит судьба всех людей, черт подери, судьба всего рода людского. Даже смешно, вон куда махнул, а ведь это так огромно, что страх берет... Придет такой день или, может, ночь, и вы сами услышите, как в вас тоже тикают эти часики, и сами все поймете, и не придется ничего объяснять. Я знаю, Кэрри, это громкие слова и, может, я слишком важно рассуждаю, я ведь не велика птица, даже ростом не вышел, но только ты мне поверь — это все чистая правда.
Перед просмотром "Марсианина" я ожидала всякого: что фильм будет неинтересным, что фильм будет интересным, что герой будет всю дорогу мотаться по марсианской пустыне в одиночку и наслаждаться галлюцинациями и флешбеками, что героя в очередном кратере встретят дружественные инопланетяне, воюющие с вражескими инопланетянами в кратере соседнем, что будут катастрофы, взрывы ракет с пассажирами, перестрелки на орбите и планетарная бомбардировка.
Я не ожидала одного: что увижу шедевр.
Настоящий шедевр, не просто "хороший фильм", какие сейчас есть (главное, не смотреть утомленных солнцем, иначе можно и разувериться в кинематографе), и даже не "отличный фильм, блокбастер, хочу еще". Именно шедевр. И в процессе просмотра думаешь: пусть здесь и нет смуглых и золотоглазых марсиан, пусть и не возвышаются в кирпично-красном песке на берегу высохшего моря древние города с узорчатыми башнями и стреловидными арками... Но, клянусь своим хвостом, старику Брэдбери понравился бы этот фильм.
Потому что он именно о том, о чем писал Брэдбери. О вере. О том, что нельзя сдаваться, сколько бы электрических псов ни гналось за тобой. Об одиночестве на круглом шарике, летящем сквозь Вселенную. О ракетах, стартующих в голубое небо, начинающих поиск ради поиска, которому не будет конца - потому что венцом поиска будет стремление под это же голубое небо, от пыльных тропинок далеких планет, домой. И о том, что важен каждый человек, каждая жизнь, и вот эта жизнь, пусть даже и одна-единственная, и есть наивысшая ценность, ибо именно ради нее мы стремимся в космос.
Одна-единственная жизнь - и вся планета, полная таких же жизней, все шесть миллиардов или сколько там их теперь, и двести миллионов километров между ними, свет проходит такое расстояние за десять с хвостиком минут, а людям на их медленном корабле нужен почти год. И воображаемая нить, от берега до берега, от сине-зеленого до песочно-однотонного - нить, которая дрожит, истончается, но не рвется, держа на себе весь фильм. Что нужно сделать ради спасения одного человека, спрашивает нас Ридли Скотт. И отвечает: все. Все нужно сделать. Все, что можно, и даже сверх того.
И, конечно, мелочи - трогательные, смешные, запоминающиеся. Мягкий юмор Марка. "Плохая новость: у меня закончился кетчуп". Картошка. Откопанные из песка марсоходы - и малыш Соджорнер, катающийся кругами на базе. (Тут все дружно вспоминают грустные картинки про беднягу Спирита, застрявшего в дюне; так вот, может быть - и он однажды дождется?). Верный "ровер". Диско-музыка капитана. Сотни маленьких мелочей, штрихов, завершающих картину - и делающих ее еще более гениальной, хотя, казалось бы, куда больше.
P.S. А перестрелок в фильме нет. И вообще сцен "кто-то vs кто-то" нет. И даже Шона Бина не убивают!
Это не ради денег, нет. И не ради того, чтобы поглазеть на разные разности. Так многие говорят, но это все вранье, выдумки. Говорят — летим, чтоб разбогатеть, чтобы прославиться. Говорят — для развлечения, скучно, мол, сидеть на одном месте. А на самом деле внутри знай что-то тикает, все равно как у лосося или у кита и у самого ничтожного невидимого микроба. Такие крохотные часики, они тикают в каждой живой твари, и знаешь, что они говорят? Иди дальше, говорят, не засиживайся на месте, не останавливайся, плыви и плыви. Лети к новым мирам, строй новые города, еще и еще, чтоб ничто на свете не могло убить Человека. Понимаешь, Кэрри? Ведь это не просто мы с тобой прилетели на Марс. От того, что мы успеем на своем веку, зависит судьба всех людей, черт подери, судьба всего рода людского. Даже смешно, вон куда махнул, а ведь это так огромно, что страх берет... Придет такой день или, может, ночь, и вы сами услышите, как в вас тоже тикают эти часики, и сами все поймете, и не придется ничего объяснять. Я знаю, Кэрри, это громкие слова и, может, я слишком важно рассуждаю, я ведь не велика птица, даже ростом не вышел, но только ты мне поверь — это все чистая правда.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Page 3 of 3